― Ульяна? Матвеева? ― встретил вошедших в палату бодрый мужской голос. ― Ты посмотри, какая красавица выросла! Как родители?

― Здрасте, Андрей Григорьевич. Хорошо.

― Агафон до сих пор работает в той строительной фирме? Когда я увольнялся, он тоже вроде собирался уйти.

Кирилл громко фыркнул. Ульяна Агафоновна. Реально?

― Работает. Ему предложили другую должность, ― незаметно пиная его локтём отозвалась «Агафоновна». ― Вы как себя чувствуете?

Худой мужчина, чьи виски и бороду ещё несколько лет назад тронула седина, отмахнулся.

― Да что со мной будет? Как огурчик я! А эти изверги не дают на улицу выходить. И курить запрещают. Ну надо же… ― он каким-то глубоким, затрагивающим годы, взглядом оглядел детей. ― Такие взрослые. Я ж тебя помню ещё во, ― для наглядности рукой показали где-то на уровне больничной койки. ― Носилась по двору, как угорелая. Все лужи собирала. Мать тебя трижды за гулянку домой переодевать водила. Зато этот тихоня, ― кивок на сына. ― В песочнице часами сидел и рисовал палкой что-то. Говорю ему: иди, поиграй, по гаражам хоть побегай, как все дети. Какой там… И вот вы какие… Да… время бежит.

Ульяна понимающе кивнула. Да, как бы смешно это не звучало, они знакомы с Кириллом практически всю жизнь. Раньше они жили буквально через несколько домов друг от друга. Вот и получалось: одна детская площадка, один сад, одна школа. До пятого правда были разные классы, а потом… Лучше бы и оставались разные.

Забавно получается. И грустно. Она хорошо помнила Кометова любых возрастов. Помнила многие моменты с его участием, даже из совсем ранних периодов. Помнила школьные утренники, его праздничный костюм мушкетёра, совместные школьные экскурсии в музеи. Помнила, как однажды её приставили к нему парой для танца снежинок классе во втором… а Кирилл не помнил ничего. Словно её для него никогда не существовало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дружеская беседа с расспросами о жизни и планах продолжалась, но Матвеева чувствовала себя не в своей тарелке. Особенно когда затронулась тема их «отношений». Судя по всему, родители Кирилла не знали, что они фальшивые. Так что когда появилась возможность, и Андрей Григорьевич возмутился, что медсестра, которую он звал ещё полчаса назад никак не придёт, а без этого он не может быстренько покурить в форточку, Ульяна вызвалась позвать её лично и поспешно выскочила из палаты.

Медсестра нашлась быстро, но вот обратно она не торопилась. Неспеша оплатила кофе, дождалась пока автоматическая система его приготовит, прогулялась по крылу и даже познакомилась с юным пациентом. Пареньку было всего лет тринадцать, но рисовал он, как бог. Рядом с ним, сидя на одном из многочисленных диванчиков в коридоре, она и зависла, разглядывая альбом с его работами, который тот дал посмотреть.

Кирилл нашёл её с трудом. Для этого пришлось накрутить зигзагов в хитроумном переплетении здания.

― Ну и куда ты пропала?

― Решила вам не мешать, ― возвращая альбом мальчику, она добродушно попрощалась с ним, пожелав скорейшего выздоровления, и поплелась за Кометовым, который целенаправленно выдвинулся в сторону лифта. ― Всё? Пообщались?

― Да.

― Всё хорошо?

― Да.

Нет. Не всё. Несложно заметить, что её собеседник хмур и озадачен. Кончено же Ульяна не знала, что уйдя, стала главной темой разговора.

― Не обижай девку, ― пригрозил отец сыну. ― Я её отца хорошо знаю, как мне потом ему в глаза смотреть?

― Не лезь, они сами разберутся, ― осадила мужа Надежда Ярославовна, присаживаясь в удобное кресло. Привилегии вип-палат и индивидуальных требований клиента. ― Не маленькие уже.

― Вот именно, что немаленькие. Наворотят делов, ― тщательно изучив содержимое пакета, Андрей Григорьевич остался доволен и быстренько припрятал под подушкой коробку с любимой сладкой помадкой. Чтоб не отобрали ушлые врачи с коронным: «больной, вам этого нельзя»! ― Мы ж не дремучие, интернетом пользоваться умеем, ― «интернетом» прозвучало забавно, через протяжную «е». ― Читали новости. Вся страна об их романе знает, а родители узнают последние.

― Да какой там роман, ― отмахнулся Кирилл. ― Так…

― То есть всё не серьёзно?

― Не знаю… ― затруднился с ответом тот. ― Всё сложно.

― Ничего не сложно. Если любишь, значит серьёзно. Нет ― перестань играть с девчонкой. Пожалей. Противоположный пол очень ранимый.

― Ты её плохо знаешь.

― Это ты плохо знаешь девушек. И выбирать их не умеешь, судя по последним цацам. Где ты их брал? Караулил на выходе из пластической клиники?

― Эй, ну зачем сразу на личности-то переходить!

― Суть в том, что нормальные женщины, а не эти твои силиконовые куклы, которым сиськи вставили, а мозги забыли, ранимы, пугливы и живут эмоциями. С ними нужно быть осторожнее, чтобы не сломать всю эту хрупкую систему.

Ну, тут не поспоришь. Последние два пункта Кирилл успел воочию понаблюдать на квесте. Со всеми его минусами, шоу позволило узнать Ульяну получше. То, как она умеет по-настоящему бояться и переживать. Раз увидев, теперь он мог определить это и в реальной жизни, наполненной вечными полутонами и недомолвками. И вчера, когда они сидели у пруда, она была не на шутку напугана. Повод задуматься.

А теперь вот лекция от отца. Над которой тоже стоило поразмыслить.

― Держать не обязательно. Он и так приедет, ― осторожно отнимая его палец, с силой вжимающий загоревшуюся кнопку, заметила Матвеева.

Правда, приехал. Блестящий, металлический лифт с поручнями отвёз их на первый этаж. На парковке терпеливо дожидался Феррари, а вот расстояние между ними превратилось в полосу препятствий. В затянутом тёмно-серыми тучами небе прогрохотал гром. А затем, благополучно минуя стадию мелких капель, без предупреждая и объявления войны начался потоп.

В машину Ульяна с Кириллом залезли уже насквозь мокрые. Всего несколько секунд, а они словно в бочке искупались. Только женская макушка, спасённая шляпой, оставалась сухой, остальное хоть выжимай.